“Тела плавали, как пули”: как Россия умышленно скрыла настоящее количество жертв подрыва Каховской ГЭС, — AP

Россия же заявляла о 59 погибших.

После подрыва Россией Каховской ГЭС оккупационная «власть» на подконтрольной РФ части Херсонской области целенаправленно пыталась скрыть истинное количество утонувших людей. В Олешках их может быть не менее сотни.

Об этом говорится в расследовании Associated Press.

Для своего расследования журналисты пообщались с жителями оккупированных Олешков : тремя медиками, которые вели учет погибших, прятавшей тела волонтером двумя информаторами, которые передавали разведданные СБУ, и другими очевидцами из этого района оккупированной части Херсонщины. Большинство из собеседников AP говорило на условиях анонимности или только называя свое имя. Также журналисты получили доступ к закрытому Telegram-чату с жителями города.

”Я видел и хуже во время оккупации”

Они узнали мастера по ремонту телевизоров.

Жители Олешек на оккупированном Россией юге Украины не смогли узнать многих из тех, кого они похоронили после того, как в июне в результате катастрофического прорыва дамбы вода затопила их дома и разрушила их жизнь. Тела были слишком раздуты и обесцвечены, говорят спасатели-волонтеры и медицинские работники. Они рассказывали, что видели лица, похожие на резиновые маски, застывшие в последнем исступленном дыхании. Но для тех, кто тайно вел подсчет утопленников, Юрий Белый не был чужд.

Жизнерадостный 56-летний мужчина был городской знаменитостью. Он обслуживал много домов и проводил свои дни, работая в магазине через дорогу от церковного кладбища, где его похоронили в наскоро вырытой братской могиле.

Анастасия Била, его дочь, четко помнит его последние слова из-за нестабильной телефонной связи. «Настя, — нежно называл он ее, надеясь успокоить ее тревогу, когда паводковые воды быстро поднимались, затопив 600 квадратных километров, целые города и села вдоль берегов Днепра, большинство из которых находятся на оккупированных Россией территориях. — Я видел и хуже во время оккупации».

Спустя полгода после катастрофического взрыва, разрушившего Каховскую дамбу на юге Херсонской области, расследование AP обнаружило, что российские оккупационные власти значительно и намеренно преуменьшали число погибших в одной из самых разрушительных глав 22-месячной войны.

Российские власти взяли под контроль выдачу свидетельств о смерти, немедленно вывозили тела, за которыми не обратились родственники, и не разрешали местным медицинским работникам и волонтерам заботиться о погибших, угрожая им, если они не подчинялись приказам.

“Масштабы этой трагедии не только в России, но даже в Украине не осознают, – сказала Светлана, медсестра, которая сначала контролировала процесс сбора свидетельств о смерти, а затем сбежала на подконтрольную Украине территорию. – Это огромная трагедия”.

Россия, не ответившая на вопрос для этой статьи, заявила, что 59 человек утонули на контролируемой ею территории, а это примерно 408 квадратных километров затопленных территорий. Но только в оккупированном Россией городе Олешки, в котором, по оценкам украинских военных, на момент затопления проживало 16 000 человек, количество погибших исчисляется по меньшей мере сотнями. Точная цифра погибших — в Олешках, самом густонаселенном городе оккупированной территории до войны и за ее пределами — может никогда не стать известной, даже если украинские войска вернут территорию и смогут провести расследование на месте.

Журналисты AP пообщались с тремя медицинскими работниками, которые вели учет погибших в Олешках, одной волонтером, которая прятала тела и рассказала, что позже ей угрожала российская полиция, а также с двумя украинскими информаторами, которые передавали разведывательные данные из этого района украинской службе безопасности. По их свидетельствам, массовые захоронения были выкопаны, а неопознанные тела унесли и больше их никто не видел.

Было проведено около десятка интервью с другими жителями, волонтерами-спасателями и недавними беглецами из этого района. AP также получила доступ к закрытой чат-группе в Telegram, которая насчитывает 3 000 жителей Олешков, писавших о телах, лежащих на улицах, телах, собранных полицией, и многих пропавших без вести.

Ukraine. The flooded town of Aleshka (Oleshky), 50km downstream from the Kakhovka Dam. pic.twitter.com/W65oSaHkqi

— gary (@gporter812) June 7, 2023

Большинство из них говорили с AP на условиях анонимности или, как Светлана, на условиях использования только их имен, опасаясь репрессий со стороны России по поводу членов их семей, которые все еще находятся на оккупированной территории.

Вместе эти рассказы свидетельствуют о целенаправленной попытке российских властей скрыть истинную стоимость обвала дамбы. Жители Олешков опасаются, что их травмы рискуют быть забытыми по мере того, как война продолжается, а их любимый дом постепенно вымирает.

Покинутый город

Дамба прорвалась рано утром 6 июня, повлекши масштабное наводнение в нижнем течении Днепра, за считанные часы затопив целые общины на подконтрольном Украине правом и оккупированном Россией левом берегах.

Первоначально назначенная Россией администрация Херсона призвала жителей не беспокоиться. В сообщении на своем официальном Telegram-канале она подчеркнула, что «ситуация не критична». Большинство людей продолжали жить своей привычной жизнью — выгуливать собак, ходить на работу, оставаться дома. Выбор, который впоследствии окажется роковым.

К обеду уровень воды быстро поднимался, затапливая двухэтажные дома, а мощное течение все уносило. Пожилые люди пытались вылезть на крыши, люди цеплялись за дымоходы, ожидая спасения местных спасательных бригад, большинство из которых были гражданскими лицами, которые имели лодки.

По словам местных жителей, в течение первых трех дней после наводнения представителей оккупационных властей нигде не было видно, они, очевидно, скрылись, несмотря на то, что сначала успокаивали жителей. По всей видимости, отсутствовали полиция и прокуратура — назначенные Россией должностные лица, уполномоченные заниматься делами погибших.

Тела накапливались и разлагались на летней жаре, их вонь стояла в воздухе. Заплаканные родственники подходили к городским медикам, не зная, куда забирать умерших.

«Многие люди утонули, — сказала Светлана, главная медсестра Олешковской районной многопрофильной больницы, главного городского центра первичной медико-санитарной помощи, который впоследствии превратился в приют для людей, вынужденных покинуть свои дома. — Гниение плоти привело к тому, что многие трупы раздулись. Люди плавали по городу как воздушные шарики”.

Их нужно было хоронить. «Мы взяли на себя ответственность», — сказала медсестра.

Они имели право выдавать свидетельства о смерти как по украинскому законодательству, так и по российскому. Медицинский центр функционировал как главная больница для жителей Олешки после того, как Россия оккупировала город в марте 2022 года, вскоре после вторжения России в Украину. Медицинские работники продолжали получать заработную плату из Украины, которая поступала на их банковские счета в электронном виде, что было важным звеном, которое связывало их с родиной, в то время как драконовские законы окупантов начали трансформировать все остальное на их глазах.

Российские рубли заменили украинские гривны на рынке. Некоторые жители принимали русские паспорта, чтобы облегчить жизнь в оккупации. Ведение учета погибших украинцев, преимущественно в результате обстрелов накануне наводнения, стало последним остатком украинского контроля.

Для медработников больницы это было вопросом национальной необходимости. После того, как 1 января оккупационные власти запретили выдавать свидетельства о смерти на украинском языке, медицинские работники продолжали делать это тайно, чтобы обеспечить актуальность украинской медицинской базы данных в столице. Жителям выдавали два свидетельства: одно — в угоду новым оккупантам, а второе — для того, чтобы сохранить связь с родиной. Медицинские работники говорили жителям скрывать последнюю справку.

Такая же процедура была применена сразу после прорыва дамбы.

Всего в течение первой недели после наводнения около 15 свидетельств о смерти было отправлено в электронном виде Светлане Сердюковой, главному врачу медицинского учреждения в изгнании, которая удаленно вела реестр на подконтрольной правительству Украины.

Причиной смерти всех 15 человек стала асфиксия в результате утопления.

Россия выдает свидетельства о смерти

Всё остановилось 12 июня.

Сотрудники российской государственной аварийно-спасательной службы вернулись в Олешки во второй половине дня 9 июня, а три дня спустя они начали восстанавливать контроль.

Они привезли большие грузовики и дорожную технику и предложили эвакуировать людей сначала в Раденскую Херсонскую область, а оттуда переселить их в Челябинск и Тулу в России. Жители отказались ехать так далеко, попросив увезти их только на сухой участок в Олешки.

Им отказали. Многие остались на месте.

Российские власти имели строгие предписания по поводу больницы: врачам было запрещено выдавать свидетельства о смерти жертвам наводнения. Однако им все еще разрешалось выдавать свидетельства о других причинах смерти. По словам Светланы и Елены, коллеги-медсестры из больницы, новое правило было издано в устной форме.

По их словам, с этого момента жертв наводнения придется направлять на вскрытие в другие учреждения Херсонской области — в Каланчак, Скадовск и Геническ, где после проведения судебно-медицинской экспертизы справки будут выдавать врачи, утвержденные оккупационными властями. Без этого документа родственники не могли похоронить своих родных.

Светлана рассказала, что обратилась в полицию с требованием предоставить официальный приказ, подтверждающий изменение старой политики, действовавшей с марта. По ее словам, у них его не было, а на ее запросы они отвечали угрозами.

«Они сказали: «Ты понесешь ответственность за это». Я ответила: «Хорошо, я готова, и врач тоже».

Приказ лишил врачей ответственности за жертв наводнения. Он также лишил их возможности вести учет погибших для Киева.

Сердюкова не могла вести учет дальше. Последнее украинское свидетельство смерти она получила 14 июня.

Каждый день в больницу приходили сотрудники милиции, чтобы сделать копии свидетельств о смерти, выданных врачами, чтобы убедиться, что правила соблюдаются. «Вы должны понимать, в каких условиях мы там работали — под ФСБ, полицией, прокуратурой», — сказала Светлана, используя аббревиатуру российской службы безопасности, которая является главным правопреемником КГБ советских времен.

Больница направила чуть менее 50 тел в новые центры вскрытия, но это не отражает общего числа умерших. Жителям дали конкретные номера телефонов, по которым они могли вызвать полицию, которая отправляла работников забирать обнаруженные тела, минуя больницу. С членов семей взималось 10 000 рублей (эквивалент около 108 долларов США) в качестве платы за услуги, что для многих в условиях оккупации было большой суммой. Те, кто не мог себе этого позволить, умоляли врачей написать другую причину смерти, например, «сердечный приступ», чтобы их можно было быстро похоронить, рассказали обе медсестры.

Тела без родственников, которые могли бы их унести, больше никто не видел.

Служба спасения также патрулировала улицы Олешек, чтобы забрать умерших.

15 июня больница начала раздавать вакцины против гепатита А, дизентерии и брюшного тифа на фоне роста беспокойства по заболеваниям, передающимся через воду. По словам Светланы, работник городской коммунальной службы «Быт», которая отвечает за уборку улиц, пришел к ней в состоянии явного алкогольного опьянения.

Светлана попросила его вернуться, когда он протрезвеет. Но мужчина, которому около 40 лет, ответил, что не мог не выпить после увиденного. По его словам, ему приказали выкопать мертвых из-под разваленных домов и похоронить их в братских могилах.

Некоторых он узнал.

«Телевизионщик утонул, рыжий, Юра», — сказал он ей, имея в виду его цвет волос, по рассказу Светланы.

Она тоже знала его.

Похоронили отца

Анастасия Белая, дочь Юрия, находилась во Львове на западе Украины, куда она поехала перед вторжением, когда разговаривала с отцом. Это было 6 июня около 15:00.

Он отказался эвакуироваться из их семейного дома. У него было две немецкие овчарки, которых он не мог оставить.

Связь была прерывистая. Она призвала его идти на второй этаж дома, если уровень воды будет продолжать подниматься. Через пол часа она попыталась позвонить по телефону еще раз, но связи не было.

Она обратилась с просьбой в частном чате Telegram: «Белый Юрий Анатольевич, второй день не выходит на связь, — написала она, добавив его последнее известное местонахождение, адрес его дома: Днепровская, 85. — Пожалуйста, помогите найти отца, возможно, кто видел или знает его местонахождение, любую информацию”.

Через пять дней дядя Белого смог навестить брата, наняв лодку с женой и сыном. Они нашли бездыханное тело Белого. Он сказал Анастасии, что она больше не может искать отца.

Тело похоронили в братской могиле во дворе православной Покровской церкви в центре Олешек. По словам Белого, похоронить его и других погибших в другом месте было невозможно, поскольку большинство мест все еще были затоплены.

Магазин Белого находился на той же улице.

По ее словам, могилу облили хлором, как рассказал ей дядя Белая, который был свидетелем захоронения. Священник прочел молитву над погибшими.

По словам медработников, работники «Быта», которые состояли из местных украинцев и действовали по приказу оккупационных властей, отвечали за сбор и захоронение умерших. Они копали каждый день в период с 10 по 20 июня. Тела хоронили без гробов, даже без мешков, чтобы накрыть их.

Поскольку подразделение действовало по приказу оккупационных властей, решение о захоронении людей в братских могилах, вероятно, было принято именно этой властью, говорят медики.

Первые тела были похоронены в центре города (церковь), поскольку 90% города было под водой, — сказала Белая. — Эти тела не обрабатывались в больнице, не проводилось вскрытие и не определялось время смерти, они были похоронены сразу”.

Позже Сердюкова подтвердила, что Белого нет в украинском реестре. Официально он считается пропавшим без вести.

Точное количество тел в могиле, где был похоронен Белый, неизвестно. По словам Белой, ее дядя не сказал ей точного количества. Он живет в оккупации и не ответил на вопросы AP.

Но работники больницы, опрошенные AP, оценивают количество погибших от 10 до 20 человек. Некоторое время они пытались задокументировать, кто где похоронен. Они просили родственников заполнить формы, в которых подробно описывали, где были найдены тела, как они были одеты, а позже — на каком участке могилы они были похоронены.

Тела собирали и хоронили в братской могиле, чтобы они не начали разлагаться на улицах города. После деоккупации последует эксгумация. Тогда мы сможем все исследовать», – сказала Сердюкова.

С возвращением русской гос службы по чрезвычайным ситуациям процесс стал более упорядоченным. Они прибыли с грузовиками для перевозки тел и специальной группой спасателей.

Судьба неопознанных тел, без родственников, которые могли бы их унести, вывезенных российской службой спасения, также неизвестна. Медсестра Елена подошла к водителю грузовика и спросила его, что с ними будет.

По ее словам, он сказал ей, что тела, не имеющие родственников, похоронены в братской могиле. Без гробов, в черных мешках.

Хотя несколько опрошенных людей говорили о большем количестве братских могил, чем та, где был похоронен отец Белой, AP не смогла определить точное количество таких могил или сколько людей было в них похоронено.

Белая считает, что ей повезло. По крайней мере, ее отец похоронен в городе, он любил и отказался покинуть даже под угрозой смерти.

Как и многие, она ждет, когда Украина освободит город. Тогда, по ее словам, «я смогу перезахоронить его на нормальном кладбище».

Угроза

Волонтер не боялась мертвых тел. Когда наводнение затопило ее район в Олешках, вид плавающих мертвецов не вызывал у нее такого ужаса, как у других. Она была свидетелем смерти своей лучшей подруги, когда она была подростком.

«Меня пугают живые», — сказала она.

7 июня она, ее муж и трое соседей начали эвакуацию жителей домов, оказавшихся в ловушке. К 9 июня она впервые увидела мертвые тела. Они были раздуты и частично разложились. Они плавали. Я часто не могла узнать человека», – рассказала она.

Некоторые из них оказались в ловушке под липкой грязью, и их пришлось откапывать. Тех, кого она знала, около 20, она отвезла в больницу в надежде, что родственники смогут унести тела. Остальные отвезли в другую церковь в городе, благословили священником и похоронили на городском кладбище. Она сказала, что собрала «более 100» мертвых.

Читайте ведущие новости дня:

• В Киевской области разворачивают дополнительные блокпосты, будут проверять ТЦ, вокзалы и больницы: что известно
• В ISW проанализировали «сигналы» Путина о готовности к переговорам
• Ким Чен Ын готовится к войне: приказал своим войскам ускориться — Reuters

По оценкам медиков, в Олешках утонули от 200 до 300 человек. «Я даже боюсь сказать это вслух», — сказала Елена.

По свидетельствам волонтеров-спасателей, жителей, которые сообщали о гибели родственников, и медицинских работников, многие были старше и не могли физически выйти из дома или подняться на крышу.

«Я прятал их собственноручно», — рассказывает волонтер. По ее словам, не было денег, чтобы нанять копателей, но люди провозглашались делать это бесплатно. Могилы были выкопаны неглубоко, 1 метр в глубину. Больше – и их бы затопило. Волонтер рассказала, что накрывала их простынями. Когда они закончились, она нашла полиэтиленовую пленку.

Ями копали для каждого человека, но иногда и для троих, рассказала волонтер.

Но эта работа была прекращена, когда вернулась русская спасательная служба. Оккупационные власти запретили волонтерам собирать и хоронить погибших, заявив, что это работа только для полиции.

Приехали машины русской службы спасения. По словам свидетелей, работники в белых комбинезонах складывали погибших в черные мешки. Один из водителей сказал волонтеру, что их везут на вскрытие в Геническ, оккупированный портовый город, расположенный примерно за три часа езды.

Через несколько дней несколько сотрудников милиции пришли в дом волонтера. По ее словам, они рассказали ей, что информатор сообщил им, что она занималась похоронами без свидетельств о смерти. Они допрашивали ее о том, зачем она перевозила тела и сколько она успела вытащить. Она объяснила, что другого выхода не было, потому что тела воняли.

Они делали ей замечания, говорили, что она не имеет права собирать тела, и, в конце концов, заставили ее подписать документ, в котором она обещала прекратить собирать тела погибших, потому что не имеет соответствующей квалификации, по ее словам.

«Они сказали мне, что если я буду продолжать это делать, они посадят меня в клетку, и тогда я остановилась, — рассказала волонтер. – Я испугалась за себя и свою семью”.

По ее словам, после этого милиция приходила к ней домой почти каждый день.

“К нам приезжали видеожурналисты, чтобы показать, как здесь помогает Россия. Они хотели скрыть последствия взрыва дамбы, чтобы люди не говорили о том, сколько людей пострадало и сколь нужна помощь. Они хотели это скрыть, – сказала она. – Вот почему они нам запретили”.

Слова врозь

В Олешках до сих пор хоронят доказательства: документы о погибших, участки, где они похоронены, фотографии, свидетельства о смерти, собраны тайком.

«Я прятала все эти бумаги за закрытыми дверями, чтобы никто не знал, – рассказывает Светлана. — Со временем все забывается, некоторые люди могут уехать, их жизнь изменится, но эти бумаги никто не забудет. Важно было их сберечь”.

Она ждет, когда Украина освободит территорию, чтобы правда стала известна. Она очистила свой телефон и оставила документы, чтобы они не попали в руки россиян, которые регулярно останавливают уезжающих с оккупированных территорий украинцев и проводят тщательные проверки на безопасность.

Жители, которые общались с AP по возвращении на подконтрольную Украине территорию, рассказали, что большая часть города уже не пригодна для жизни. Многие люди считаются пропавшими без вести после наводнения, в то время как бои становятся все более близкими. По сообщениям, украинские силы продвигаются в районе Крынков, что в 40 километрах от Олешков. По словам местных жителей, во время наводнения была пауза из-за возобновившихся с новой силой обстрелов.

И Россия, и Украина обмениваются обвинениями в разрушении дамбы, но аналитики сходятся во мнении, что мотив был у России. Обрушение дамбы произошло как раз тогда, когда Украина начала то, что впоследствии переросло в контрнаступление. Наводнение изменило географию реки Днепр, усложнив планы украинского военного руководства.

Теперь две трети Олешек нет, целые районы и дома разрушены, согласно рассказам выехавших оттуда жителей.

“Есть две Украины, – говорит Светлана. — Одна — в войне, в трагедии, многие остались без крова. А другая живет хорошо и преуспевает”.

В Олешках углубилось разделение между жителями города, иногда даже внутри одной семьи. Сестра волонтера переехала в Россию. Дядя Белой и его семья отдалились от нее, потому что у него есть пророссийские взгляды, рассказала она.

Светлана говорит, что оставшиеся коллеги в Олешках рассказали ей, что после ее отъезда в августе в ее офисе был проведен обыск. Но она уверена, что документы все еще спрятаны.

«Это надежная книга», — сказала она.